Глава «Архитектура Великой Греции» подраздела «Архитектура архаической эпохи (750—480 гг. до н.э.)» раздела «Архитектура Древней Греции» из книги «Всеобщая история архитектуры. Том II. Архитектура античного мира (Греция и Рим)» под редакцией В.Ф. Маркузона. Автор: В.Ф. Маркузон (Москва, Стройиздат, 1973)

Сиракузы. Храм Аполлона на о. Ортигии в Сиракузах. Храм Зевса Олимпийского в Сиракузах. Селинунт. Храм С. Храм D. Храм F (S). Храм G (Т). Посейдония (Пестум). I храм Геры в Посейдонии. Храм Афины (Деметры). Храм Геракла в Акраганте. Храм в Метапонте. Храм А в Селинунте

Зодчество Великой Греции — обширной территории, охватывающей не только южную Италию, но самый крупный в Средиземном море о. Сицилию, — занимает в истории развития греческой архитектуры особое и чрезвычайно важное место. Расположенные на стыке западной и восточной частей Средиземноморья, эти территории с незапамятных времен находились в кругу влияния финикийцев, наиболее значительным оплотом которых был Карфаген, основанный еще в IX в. до н. э. Но уже в первой половине VIII в. до н. э. здесь появляются первые колонии греческих племен. В это время халкидяне, выходцы с острова Эвбеи, закладывают Киму (лат. Кумы), расположенную несколько севернее современного Неаполя. В 735 г. до н. э. на восточном побережье Сицилии возникают Сиракузы — первая колония дорян на западе, основанная выходцами из Коринфа, а чуть севернее ионийскими колонистами с острова Наксос был построен город того же наименования. На побережье Апеннинского полуострова, обрамляющем Тарентский залив, в VII в. до н. 3. появились ахейские колонии — сначала Сибарис, затем Тарент (единственная колония Спарты), Кротон, а также ионийская колония Локры. В конце VII в. до н.э. фокеяне основали еще западнее на южном побережье Франции — Массалию (современный Марсель). Активную колонизацию вела Мегара, которой обязана своим возникновением сицилийская Мегара Гиблея, в свою очередь основавшая около 630—620 гг. до н. э. город Селинунт; это — крайний оплот греков на западной оконечности Сицилии, расположенный почти напротив Карфагена. Многочисленные дочерние колонии были заложены и другими городами. Около 600 г. до н. э. выходцы из Сибариса основали Посейдонию (расположенную несколько южнее Кимы), которая процветала на протяжении двух столетий. Гела, родосская колония на южном побережье Сицилии, в 585 г. до н. э. основала Акрагант, превзошедший в дальнейшем свою прародительницу богатством и великолепием.

Окруженные плодородными землями, большей частью снабженные хорошо защищенными бухтами, а главное — разбросанные на всем протяжении морских путей, шедших с востока на запад, города Великой Греции достигли быстрого экономического процветания и политического могущества. Правда, между отдельными городами в Южной Италии и Сицилии, как, впрочем, и в самой Греции и в Ионии, шло не прекращавшееся соперничество, борьба за сферы влияния и могущества. Сохранившиеся памятники материальной культуры и письменные свидетельства говорят о выдающейся роли Посейдонии, Селинунта, Акраганта. Но самым крупным центром западной части греческого мира сделались Сиракузы, сохранившие в известной мере свое значение даже после V в. до н. э., т. е. после того, когда активная военная деятельность Карфагена в Сицилии, а Рима — на Апеннинском полуострове привела к фактическому уничтожению Великой Греции как целостного и исключительно важного явления в жизни древнегреческих племен и в их культуре.

Действительно, не прекращавшаяся конкуренция и открытая борьба с Карфагеном, заглушенная на некоторое время блестящей победой греков при Гимере (в 480 г. до н. э.), развернулась с особой силой в течение последних двух десятилетий V в. до н. э. Акрагант был разрушен карфагенянами в 406 г. до н. э., а затем, после попыток его возрождения, еще дважды на протяжении III в. до н. э. Селинунт был захвачен после девятидневной осады в 409 г., причем карфагеняне разрушили все, кроме храмов, вокруг грандиозных колоннад которых, в последствие опрокинутых землетрясениями, возник вновь лишь незначительный поселок. Сиракузы, ослабленные борьбой с Афинами, напавшими на Сицилию еще в 416 г. до н. э., уцелели от разрушения карфагенянами, но тоже не смогли вернуть себе первенствующей роли. Посейдония примерно в это же время была подчинена соседнему с нею племени, луканянам, а после 273 г. присоединена к разраставшемуся римскому государству.

Рост экономического могущества городов Великой Греции на протяжении VII и VI вв. до н. э. сопровождался систематическим закреплением примыкавших к ним территорий новыми волнами колонистов. Вместе с тем не прекращалось и духовное общение греческих племен и их обособившихся представителей, обитавших в различных районах Средиземноморья. На новых местах колонисты вели привычный образ жизни, они сохранили свои обычаи и религиозные представления, общий характер культуры, искусства, а также и политические установления. Вместе с тем общее развитие цивилизации на новых местах не могло не получить самостоятельного направления, как в отдельных аспектах общественно-политической жизни, так и в области культуры, в достижениях техники и ремесел.

Распад родового строя, сопровождавшийся разделением сельского хозяйства и ремесел и совершенствованием способов производства, происходил на новых территориях с особенной активностью. Именно на Западе уже в VII в. до н. э. появились первые писаные законы, закреплявшие становление государства — это законы Залевка в Локрах и Харонда в Катанах (современная Катанья). Вместе с тем тирания, как форма правления, достаточно ярко проявившаяся в самых различных частях греческого мира, задержалась в Сицилии дольше— уже в то время, когда в материковой Греции процветала рабовладельческая демократия. Самостоятельный вклад был сделан Великой Грецией в развитие мировоззрения. Так, в VI в. до н. э. в Сиракузах возникла философская школа Пифагора, выдвигавшая не только философско-религиозные и эстетические проблемы, но и ставившая политические цели. Будучи идеологом реакционных слоев аристократии, Пифагор выдвинул мистическое учение о числе и гармонии, составившее ядро его метафизических взглядов на Вселенную. Однако в области изучения количественных закономерностей материального мира учение Пифагора сыграло положительную роль, особенно применительно к явлениям музыкальной гармонии. Изучая математическую зависимость между длиной звучащей струны и высотой тона, Пифагор и его ученики выдвинули положение о необходимости применения математики к композиции художественного произведения. Эти положения не могли не повлиять также и на теорию искусства, на зарождение теории пропорционирования также и в архитектуре.

Быстрое накопление материальных богатств сказалось в грандиозном размахе строительной деятельности в городах Великой Греции. Имеются основания полагать, что уже в VI в. или самом начале V в. до н. э. здесь намечались элементы регулярной планировки. Однако в том виде, как они дошли до нас, планы городов — результат более поздних латинских влияний и наслоений: прежде всего это может быть отнесено к выделению двух главных взаимно перпендикулярных улиц — которые отвечают римским кардо и декуманусу. Позднейшие культурные наслоения, чередовавшиеся с разрушением, не оставили почти ничего для изучения древнейших жилищ и жилых кварталов. Не сохранилось и общественных сооружений, таких, как дома общественных собраний или пританей, что может быть объяснено также и тем, что политическим строем в городах Великой Греции на протяжении их процветания оставалась тирания, а демократические установления, столь характерные для материковой Греции, не получили достаточного развития. Таким образом, главным свидетельством мощной строительной деятельности здесь являются культовые сооружения: алтари и храмы.

В VI столетии до н. э. во всех наиболее значительных городах Сицилии и Южной Италии было возведено по 2—3 больших храма, не считая алтарей и других мелких сооружений в богато украшенных святилищах. В Акраганте на протяжении жизни трех поколений строились шесть храмов. К сожалению, большинство храмов, уцелевших при разграблении городов, были впоследствии разрушены землетрясениями или использовались как каменоломни; некоторые были обращены в христианские церкви. Тем не менее 3—4 храма исключительно хорошо сохранились, а другие — частично восстановлены за последние десятилетия и принадлежат к числу тех сооружений греческой античности, значительность и монументальность которых может быть оценена воочию и в наши дни.

Другая примечательная особенность архитектуры Великой Греции — безусловное преобладание сооружений дорического стиля, что кажется странным, так как в состав первых колонистов греков в западном Средиземноморье входили и доряне, и ахеяне, и ионяне. Предприимчивый характер этих пионеров, надо полагать, способствовал их восприимчивости ко всему, с чем им пришлось соприкоснуться на новых местах, в частности, и к традиционным особенностям строительства, привозимым из родных мест их соседями. Возможно, что строгий дух дорики и свойственные ей возможности создания монументального образа больше импонировали эстетическому вкусу быстро разбогатевших наследников первых западных переселенцев, и потому основные черты «мужественной» дорической архитектуры, нередко в преувеличенно утяжеленных формах, были приняты за основу.

В то же время архитектуре Великой Греции свойственно большое количество ионийских черт, которые были должным образом оценены исследователями лишь в последние десятилетия. Возможно, к ионической архитектуре с ее богато орнаментированными высокими симами восходит страсть к исключительно богатому и красочному декору, проявившемуся в ярких терракотовых облицовках верхних частей сицилийских храмов. Прямым воздействием ионики является широкое применение резных тяг с ионическим орнаментом и различных деталей (например, на шейках капителей под дорическим эхином). В Посейдонии, где в V в. до н. а. создается один из самых великолепных памятников чистого дорического стиля (II храм Геры), в VI в. до н. э. строится храм Афины (Деметры), в котором сочетание дорических и ионических элементов настолько значительно, что буквально предвосхищает их последующее плодотворное взаимодействие в архитектуре Аттики в классическую эпоху. Строительство храма Геры в ее святилище в Силарисе (чуть севернее Посейдонии) с восемью колоннами на главном фасаде тоже может быть объяснено лишь серьезным влиянием ионийских строительных традиций. Показателен, наконец, и тот факт, что самые крупные из дорических храмов — храм Зевса Олимпийского в Акраганте и храм G в Селинунте — строились на сицилийской почве: размеры их скорее всего были подсказаны грандиозными восьмиколонными диптерами Ионии, хотя склонность к гигантомании, импонировавшей, очевидно, сицилийским тиранам, могла появиться и как результат конкуренции с архитектурой соседнего Карфагена.

Особенности планировки храмов Великой Греции в эпоху архаики в известной мере связаны с характером наиболее распространенных здесь культов, в частности — культа Деметры (считавшейся покровительницей Сицилии) и ее дочери Персе- фоны. Этот культ значительно более замкнутый, мрачный и таинственный, чем светлый и ясный культ олимпийских богов, преобладавший в материковой Греции, без сомнения, нашел отражение в планировке архаических храмов и в общем локальном характере монументального зодчества в западных областях греческого мира. Наиболее распространенным типом самых значительных и почитаемых храмов, насколько можно судить по сохранившимся остаткам, являлся периптер. Но при том же общем прародителе — мегароне — целлы храмов и окружающие их пространства колоннад получили значительные различия. Если в материковой Греции наос был раскрыт на восток широким проемом, а пронаос и опистодом по сути дела уравновешивали восточный и западный торцы целлы, делая ее равноценной для восприятия извне, в западных колониях обязательным элементом и композиционным ядром храма являлся адитон — темное, замкнутое помещение (полностью скрывавшее от непосвященных культовую статую), расположенное в самой глубине целлы у ее западного торца. На протяжении почти всей архаической эпохи опистодом в храмах Великой Греции отсутствовал; он появился в Сицилии впервые лишь на рубеже VI и V столетий, сначала как исключение, например, в храме Геракла в Акраганте и сделался постоянным элементом целлы лишь после победы сицилийских греков над карфагенянами в 480 г. до н. э. при Гимере, когда особенно усилились связи между западной и восточной частями греческого мира.

Вследствие того что западный торец целлы был глухим, вся целла приобретала более замкнутый характер. Вместе с тем восточный портик храма получал особенное развитие, иногда за счет простого увеличе¬ния пролета (храм D в Селинунте, Геракла в Акраганте), а чаще всего за счет удвоения восточной колоннады, т. е. установки второго ряда колонн, с отступом на два пролета за линию главного фасада периптера (храмы Аполлона и Зевса в Сиракузах, храмы С и F в Селинунте). Встречается и другое, специфическое для храмов Великой Греции решение, когда вместо пронаоса, обычно решавшегося подобно храму в антах, портик на восточном конце целлы заканчивался самостоятельно развитой внутренней колоннадой, поставленной либо в линию с торцами продольных стен целлы (храм D в Селинунте), либо приобретавшей вид четырехколонного простильного храма с дополнительными двумя колоннами, поставленными позади угловых (храм G в Селинунте; храм Афины, ранее приписывавшийся Деметре, в Посейдонии).

Такое развитие восточного портика многозначительно: колоннады, окружающие целлы, приобретают со стороны входа в нее большую пространственность. Вместе с тем создается ясно выраженная ориентация и последовательность в чередовании различных, нанизанных на продольную ось храма пространств и помещений — от просторного, просматривающегося насквозь восточного портика, к более тесно обрамленному колоннами и боковыми стенами целлы пронаосу, затем к замкнутому сильно вытянутому помещению целлы (ее наосу), в некоторых случаях разделенному внутренними рядами колонн (одним рядом — в «Базилике» в Посейдонии, двумя рядами — в храме Аполлона в Сиракузах, в храме G в Селинунте) и, наконец, к адитону — тесному, относительно высокому помещению, которое может быть названо «святая святых» храмов Великой Греции.

Развитие внутреннего пространства храма подкреплялось не менее последовательно осуществленным подъемом пола отдельных помещений и устройством ступеней при переходе от одного из них к другому. Примечательно, что первый и самый значительный подъем с уровня земли на стилобат храма во многих памятниках решался Путем устройства лестницы в 8—10 ступеней во всю ширину восточного фасада (храм С в Селинунте, где, правда, это предопределял уклон участка, и Геракла в Акраганте, а в позднейшую эпоху — храмы Е, или Геры, в Селинунте, Геры Лацинии и Деметры в Акраганте), затем следовали 2—3 ступени перед пронаосом или заменяющей его дополнительной колоннадой, еще 2—3 ступени устраивались при входе в само помещение целлы и, наконец, 1—3 ступени непосредственно предшествовали адитону. Так создавалась весьма органичная и, по-видимому, тщательно продуманная система осевого пространственного построения интерьеров, рассчитанная на вполне определенную смену впечатлений, на постепенное усиление чувства таинственности, достигавшего своей кульминации перед последними ступенями и проемом, ведущим в адитон.

Значение осевого построения и развитие интерьера храмов с востока на запад получило известное отражение и во внешнем облике сицилийских периптеров. Большая насыщенность колоннами восточной стороны не могла оставаться незаметной извне, тем более что храмы ставились либо на возвышенности, либо на открытых пространствах и их колоннада всегда просматривалась на фоне неба, либо на сильно удаленном фоне окружавших городские святилища сооружений. Так нарушалась уравновешенность и равносторонность восприятия всего периптера в целом. Способствовало этому и скульптурно-декоративное убранство храмов, которое сосредоточивалось главным образом на восточном торцовом фасаде (например, скульптурные метопы и терракотовая голова Горгоны на восточном фронтоне храма С в Селинунте).

Наличие адитона и усложненная разработка восточного портика или появление дополнительного ряда колонн перед входом в целлу выразилось в одном из наиболее существенных отличий сицилийских храмов— в значительной длине их общего объема и целлы. Действительно, если в материковой Греции удлиненные храмы с пропорциями стилобата, равными или близкими к отношению 3:8 и с 15 или 16 колоннами по продольным сторонам, встречаются либо еще на стадии дерево-сырцевого строительства (т. е. в VII в. до н.э.; храмы Аполлона в Фермосе и Геры в Олимпии), либо на относительно раннем этапе строительства храмов из камня, возводившихся в тех пунктах, где сила традиции была особенно сильна (вторая половина VI в. до н.э. — храм Аполлона в Коринфе, IV и V храмы Аполлона в Дельфах), то в Сицилии соотношение сторон стилобата от 3 : 7,5 до 3 : 8 встречается неоднократно, а число колонн на боковых сторонах периптера доходит до 17 (храмы Аполлона и Зевса Олимпийского в Сиракузах, храмы С и G в Селинунте). Удлиненному птерону соответствует и удлиненная конфигурация целлы, которая еще усиливается тем обстоятельством, что ширина целлы невелика по отношению к общей ширине храма, а обходы за колоннами имеют значительные пролеты. Можно подумать, что колоннады птерона использовались как стой, о которых почти ничего неизвестно в Сицилии. В отдельных случаях ширина целлы немногим превосходит ⅓ общей ширины стилобата (например, в храмах С, D, F и G в Силинунте, в храме Геракла в Акраганте). Боковые портики, так же как и пространство восточного портика, соответствующее по ширине двум пролетам наружной колоннады, по-видимому, перекрывалось деревянными перекрытиями; в таком гиганте, как храм G в Селинунте, где пролет боковых портиков в чистоте составлял 11,3 м, перекрытие возможно было только с помощью стропильных конструкций. Такого рода конструкции, по-видимому, широко применялись в Сицилии и, возможно, были изобретены там ранее, чем в материковой Греции. Быть может их появлению способствовало раннее развитие математики. Во всяком случае их наличие установлено уже в весьма древних постройках, в частности во втором по времени (около 550 г. до н. э.) мегароне в святилище Деметры Мелофоры в Гаджере, имевшем пролет 8,4 м и в сокровищнице Гелоян в Олимпии (около 560 г. до н. э.), пролет которой равнялся около 9,7 м. В постройках же, осуществленных на почве материковой Греции местными мастерами, соединение стропил с потолочной балкой-затяжкой в единый статический треугольник получило распространение лишь в эпоху эллинизма.

Вытянутые пропорции наоса и разработка стропильных ферм, перекрывавших значительные пролеты, быть может явилась причиной того, что внутренние ряды колонн в целлах храмов Великой Греции встречаются чрезвычайно редко. Если не считать все того же грандиозного храма G в Селинунте, размеры которого дают основание реставраторам предположить, что два ряда внутренних колонн в целле, возможно, были расположены даже в три яруса, в архаическую эпоху можно назвать еще только два известных нам храма с внутренними колоннадами — Аполлона в Сиракузах и I храма Геры (Базилика) в Посейдонии. В классическую эпоху к этому перечню добавляется еще только II храм Геры (Посейдона) в Посейдонии.

Особенностью архитектуры Великой Греции является стремление к регулярности в построении планов, а нередко и фасадов сооружений. Это связано, по-видимому, с идущим от пифагорейцев повышенным интересом к математическим закономерностям и их признанием определенных чисел (например, 9) священными. Такая тенденция проявилась как при назначении выраженных в целых числах пропорций храмов по стилобату или пропорции сторон целлы, так и в стремлении выровнять пролеты между колоннами. Действительно, пропорции стилобата, близкие 3 : 8, имеют храмы С в Селинунте, Геракла в Акраганте, относящийся уже к классическому периоду храм Е в Селинунте; пропорции, близкие 4:9, имеют стилобаты I храма Геры (Базилика) и храма Афины (Деметры) в Посейдонии. Выраженные в целых числах пропорции целлы приняты в том же I храме Геры (отношение 2:7) ив храме Геракла в Акраганте (отношение 2:5). Стремление выровнять пролеты в осях колонн отмечается впервые в храме Зевса в Сиракузах, относящемся к 570—560 гг. до н. э. Но пролеты торцовой колоннады в нем шире, чем в боковых колоннадах, тогда как в большинстве последующих храмов пролеты по торцам чуть меньше, чем на боковых сторонах (I храм Геры в Посейдонии, храмы D и F в Селинунте). Уравнивание торцовых и боковых пролетов между собой происходит впервые в храме Афины (Деметры) в Посейдонии, где соотношение сторон, измеренных в осях колонн, составляет 5:12, что соответствует принятому числу пролетов. Пример этот, однако, является единственным в своем роде во всей греческой дорической архитектуре. В материковой Греции уже за 20—30 лет до того появился и получил распространение прием сужения углового пролета колоннад, обеспечивавший воспринимаемую зрителем (если и не точно выраженную математически) регулярность в разбивке триглифно-метопного фриза при обязательной постановке триглифа на углу антаблемента и усиление углов периптера, имевшее не столько конструктивное, сколько эстетическое значение. В Великой Греции первая, весьма робкая, попытка сузить угловые пролеты была сделана на торцовых сторонах храма Геракла в Акраганте, построенного в самом конце VI в. до н. э. Проблема же углового триглифа решалась на протяжении всего VI в. по-разному. В храме С в Селинунте триглифы были почти равны по ширине метопам, в храме D — лишь немногим уже последних; во многих храмах угловая метопа была значительно шире остальных (храмы F в Селинунте, Афины в Посейдонии).

В целом стремление к регулярности в архитектуре Великой Греции может быть, однако, названо не более, как общей тенденцией, поскольку, во-первых, отношения сторон плана в целых числах рассчитывались то по стилобату, то в осях угловых колонн, а иногда даже по тении архитрава (например, во II храме Геры в Посейдонии, относящемся уже к классическому периоду), а, во-вторых, неизменно слегка нарушались (за исключением храма Афины в Посейдонии), либо для выравнивания пролетов, либо для выравнивания (хотя бы и не вполне точного) элементов триглифно-метопного фриза. Отсутствие принципиальности заметно в назначении простых отношений и для элементов фасада, так как с шагом колонн, обычно принимаемым за исходную величину, соотносятся в целых числах то высота колонны или ордера, включая симу (храм Афины в Посейдонии), то высота ордера до карниза (храм Геракла в Акраганте) и т.п.

Помимо сужения угловых интерколумниев в конце архаического периода в архитектуре Великой Греции появляются и другие черты, до того ей не свойственные. Целла получает опистодом (который, однако, иногда еще сочетается с адитоном, как в храмах Л и О в Селинунте) и начинает занимать большее место по отношению к общей ширине храма, исчезают развитые восточные портики, ширина колоннады птерона становится почти одинаковой со всех сторон. Иными словами, появляются зачатки процесса, который в классическую эпоху становится процессом создания единого всеэллинского стиля, заметного несмотря на еще сохраняющиеся локальные различия архитектуры в различных географических районах.

Характерны для архитектуры Великой Греции и особенности деталей. Прежде всего — это не встречающиеся ни в каких других областях греческого мира керамические облицовки каменных карнизных плит, остатки которых найдены не только в сооружениях ранней архаики, где их применение можно было объяснить как традицию, перешедшую по инерции от стадии дерево-сырцового строительства, но и в постройках второй половины или даже последней трети VI в. до н. э. (I храм Геры в Посейдонии), где их уже нельзя принять за свидетельство непонимания строителями специфики каменных конструкций. Облицовки эти без сомнения являются результатом сознательного применения таких элементов, которым придавалось не функциональное, но чисто эстетическое значение.

Специфичны также покрытые резным орнаментом детали и обломы, выполнявшиеся непосредственно в камне. Чаще всего они выполнялись из камня, имевшего мелкозернистую структуру, допускавшую более тонкую порезку, чем крупнозернистый известняк и ракушечник, из которого строилось большинство сооружений Великой Греции. Типы обломов такие же, как и в материковой Греции, однако сочетания их иные; в различные периоды типы и форма обломов менялись в зависимости от того, в каких частях зданий они применялись; если общее развитие обломов каждого типа в VI и V вв. до н. э. следовало тем же путем, что и в метрополии, то хронологически этот процесс в Великой Греции отставал от метрополии на 20—30 лет.

Наиболее существенная особенность — огромные размеры обломов по отношению к частям здания, которые они увенчивали, а также и к зданию в целом. Без сомнения это должно было решительно сказаться на масштабности сооружений. Впечатление грандиозности, которое должны были производить эти преувеличенно мощные, тяжелые и перегруженные в своих верхних частях красочными украшениями храмы, должно было еще усиливаться по мере приближения к ним зрителя, когда у него появлялась возможность сопоставить с собой действительные размеры всех, даже самых мелких архитектурных деталей.

В заключение необходимо отметить, что изучение зодчества Великой Греции представляет большие трудности в связи с тем, что лишь очень небольшое количество ее памятников может быть датировано с абсолютной точностью по связи с конкретными историческими событиями (например, победой над карфагенянами в 480 г. до н.э.) или по данным эпиграфики. Необыкновенно мощные пропорции колонн и антаблемента дорического ордера трактовались первыми исследователями (проводившими чисто формальные сравнения с памятниками метрополии) лишь как результат недоверия строителей к новому материалу: отсюда очень ранние первые датировки храмов Великой Греции. Укреплению этого мнения способствовала и отмеченная выше специфика деталей: не имеющие конструктивного смысла керамические облицовки каменных карнизов, неорганичное решение проблемы углового триглифа, вялые, словно припухшие линии эхинов капителей, нетипические решения угла фронтона (храм С в Селинунте) и т. п. Все это объяснялось как поиски, как несовершенные попытки, отвечавшие некоторым промежуточным этапам в общей линии развития греческой архитектуры и прежде всего линии совершенствования дорического ордера, формы которого еще не сложились, но находились в процессе становления.

Однако последующие исследователи дали храмам Великой Греции более позднюю датировку. Отсюда различия в датах в работах отдельных авторов и новые датировки по сравнению с 1-м изданием этого тома. Последние скрупулезные раскопки и особенно сравнительное исследование деталей, обломов, керамики и орнаментации позволили датировать эти сооружения с большой степенью определенности, причем новые даты памятников приближены к нам на четверть, а иногда и на полстолетия. В соответствии с этим специфические особенности и археологические данные, обнаруженные в Великой Греции и не найденные в метрополии, следует использовать не для уточнения хронологии общего процесса становления древнегреческой архитектуры и дорического ордера (поскольку последний сложился в метрополии уже на рубеже VII и VI вв. до н. э.), но лишь как свидетельство и подтверждение по аналогии определенных этапов, которым этот процесс мог следовать.

Результаты исследований привели также к серьезному изменению оценок зодчества Великой Греции. Оно рассматривается в настоящее время не как провинциальное или подражательное, но как самостоятельная, чрезвычайно яркая ветвь в развитии древнегреческой архитектуры. Широкие колоннады, окружавшие узкую, длинную целлу, сочетание пространственности портиков с массивными пропорциями и частой расстановкой наружных колонн, удвоение их мощного ряда с восточной стороны храма, т. е. как раз там, где в пределах колоннады была достигнута наибольшая пространственность, склонность к упорядочению и регулярности планировок, наконец, такие детали, как «преувеличенный» энтазис или резкое сужение ствола колонн, крупность обломов при их тонкой ионической порезке, смягчавшей строгость форм дорического ордера, любовь к ярким керамическим украшениям, которые сосредоточивались в верхних, издалека заметных частях храма,— все это несомненно не являлось случайностью или архаизмом. Это результат сознательного применения определенной методики и отбора форм, способствовавших созданию таких архитектурных образов, которые импонировали эстетическому вкусу населения Великой Греции, отвечали бы вполне конкретно поставленным идейно-художественным задачам.

46. Сиракузы. Схема расположения храмов

Сиракузы. Политическое значение и экономическое могущество, приобретенное Сиракузами на протяжении первых же двух веков их существования, могут быть объяснены в большей мере их выгодным географическим положением на восточном берегу Сицилии и исключительно удобной конкретной ситуацией. Небольшой остров Ортигия, на котором была первоначально расположена основанная коринфянами колония, был отделен от берега лишь узким проливом (рис. 46). Тем самым обеспечивалось удобство обороны колонистов от туземного населения, несмотря на отсутствие акрополя, а вместе с тем и удобная связь города с берегом. Благодаря сильному выступу острова в море с обеих сторон его образовались две бухты, из которых Малая была особенно удобна для небольших древнейших кораблей, а Большая — достаточно вместительна для стоянки развитого военного флота. Город вскоре распространился и на другую сторону пролива, поднявшись на примыкавшие к берегу возвышенности. На острове Ортигии при входе в Малую бухту было воздвигнуто святилище Аполлона, а на возвышенности, расположенной по другую сторону Большой бухты и господствующей над долиной впадающей в бухту реки Анапос, почти одновременно появилось святилище Зевса Олимпийского.

	47. Сиракузы. Храм Аполлона, 1-я четверть VI в. до н. э. Фасад, план, фрагмент

Храм Аполлона на о. Ортигии в Сиракузах — самый древний из сицилийских периптеров — относится к концу первой четверти VI в. до н. э., а если судить по акротериям — к 570—560 гг. до н. э. Его материал — песчаник с довольно тонким зерном. При расчистке храма от обстроек и раскопках был обнаружен в сохранности почти весь стилобат, основания колонн южного и восточного портиков, значительная часть южной стены целлы, многочисленные фрагменты, которые позволили восстановить две колонны с перекрывающим их блоком архитрава. Храм был сильно вытянут в длину и имел 6X17 колонн (рис. 47). Целла состояла из пронаоса, наоса (последние реконструкции предполагают в нем наличие двух рядов внутренних колонн) и адитона. Здесь впервые встречается характернейшая черта сицилийского храмового зодчества — второй ряд колонн, поставленный позади колоннады главного фасада и придающий особую пространственность восточному портику.

Портики по бокам целлы также были довольно широки, однако скрывающееся за наружной колоннадой пространство вряд ли могло просматриваться извне. Колонны храма имели самые приземистые пропорции из всех известных в эллинском зодчестве. При высоте колонны 7,98 м и нижнем диаметре в среднем около 2,4 м (между размерами диаметров отдельных колонн имеются различия, доходящие до 30 см) отношение высоты к диаметру составляло менее 4. Колонны были расставлены так тесно, что интерколумнии во всех пролетах, кроме расширенного среднего на восточном фасаде, не достигали даже размера диаметра колонны. Интерколумний боковых сторон составлял всего 0,7 или 0,8 нижнего диаметра. Мощные монолитные стволы колонн с сильным утонением кверху (0,103 м на 1 пог. м) имели по 16 широких каннелюр, в каждой из которых мог уместиться человек. Шейка капители, как и у капители храма Афины Пронайи в Дельфах, имела вид украшенной листьями скоции. Плоский эхин с огромным выносом был подчеркнут пятью ремешками.

Если каменные колонны храма Афины Пронайи по своим пропорциям напоминали деревянные опоры, то в Сиракузском храме зодчий явно впал в другую крайность, придав колоннам преувеличенно грузные пропорции. То же заметно и в размерах архитрава: его высота составляла более одной четверти высоты колонны, а между тем свободного пролета, который требовал перекрытия, можно сказать, не оставалось, так как абаки соседних капителей почти соприкасались. Врезы, обнаруженные на внутренней стороне архитрава, свидетельствуют об интересной особенности: портики были перекрыты деревянными балками в. уровне архитрава. В то же время ордер был выполнен как целостная, уже сложившаяся система архитектурных форм, поскольку храм имел полный антаблемент с триглифно-метопным фризом и карнизом, одетым в терракотовую одежду. Пропорции ордера были необычайно тяжелы: антаблемент составлял по высоте Уз всего ордера. Триглифы и метопы были вытянуты по вертикали, а расположение триглифов было еще случайным (об этом можно судить по положению регул под тенией остатков архитрава). На торцовых фасадах угловой триглиф был сдвинут на угол фриза, чуть смещаясь с оси угловой колонны, верхний диаметр которой почти равнялся толщине архитравного блока. Прочие триглифы были расставлены более или менее равномерно, однако они не совпадали с осями колонн и серединами пролетов. На боковом фасаде несоответствие было еще более разительно: на три пролета приходилось по пять триглифов. Из-за того, что метопы почти равнялись триглифам по ширине, расположенные под карнизной плитой мутулы имели разную ширину — над метопами они были уже, чем над триглифами.

Гутты выполнялись, по-видимому, из какого-то другого материала (возможно, бронзы), так как на их местах остались только углубления.

Руины храма Аполлона в Сиракузах свидетельствуют о том, что, хотя в начале VI в. до н.э. формы ордера, по-видимому, уже достаточно уверенно сложились на Пелоннесе, на западе поиски «порядка» и определенной последовательности в формообразовании были в это время еще в полном разгаре.

Храм Зевса Олимпийского в Сиракузах, возведенный, быть может, на десяток лет позже храма Аполлона, почти полностью повторял план своего предшественника. Он так же был сильно вытянут (соотношение сторон стилобата, равного 22,1X62,4 м, составляло 3:8,5), имел 6x17 колонн, целлу,  заканчивающуюся адитоном, и второй ряд колонн в восточном портике. Монолитные колонны птерона, два неполных ствола которых еще стоят на своих местах, лишь немного менее мощны, чем в храме Аполлона. Соотношение высоты колонны к ее нижнему диаметру здесь составляло 4:3. Пролеты между колоннами на торцовых фасадах были чуть больше, чем на боковых. Однако по каждому из фасадов все интерколумнии были одинаковы, что свидетельствует о явном стремлении к регулярности планировки. Как были расставлены триглифы, неизвестно.

48. Селинунт. Общая панорама со стороны моря (реконструкция)

49. Селинунт. Схематический план города и акрополя

Селинунт. Первоначальная территория Селинунта занимала высокое плато, несколько выдававшееся в море и расположенное между долинами двух рек. Здесь находился акрополь, стены которого следовали очертаниям холма, а план получил в процессе последующих перестроек города прямоугольную уличную сеть. Процветавший город разрастался так быстро, что уже в середине VI в. до н. э. пришлось перенести строительство на соседнее плато, находящееся за долиной речки, к востоку от первого (рис. 48, 49). Строительная деятельность была настолько активна, что на протяжении одного только VI в. до н. э. в городе было сооружено три храма и начал строиться четвертый. Можно думать, что Селинунт соревновался в великолепии своих святилищ с Сиракузами. Поскольку посвящения селинунтских храмов большей частью не были установлены, исследователями были приняты для них буквенные обозначения (более ранние, но в настоящее время оставленные обозначения Гитторфа указываются в скобках, рядом с теми, которые приняты современной наукой).

Внутри акрополя старого города было построено пять храмов (не считая сокровищниц и пр.), остатки которых условно обозначаются буквами О, А, В, С и D. В черте нового города — быть может, богатого ремесленного предместья — находились храмы E(R), F(S) и G(T). Однако наиболее раннее святилище, относящееся, может быть, еще к VII в. до н. э., посвященное культу Деметры, находилось не в самом городе, а поблизости от него в Гаджере, где первоначально, очевидно, помещался алтарь богини. Остатки небольшого храмика типа мегарона, без антов и колонн, относятся, по-видимому, к самому началу VI в. до н. э. Сохранившиеся руины принадлежат второму мегарону, построенному поверх первого около 550 г. до н. э. Примечателен угол фронтона этого сооружения, в котором наклонный карниз фронтона не опирается на горизонтальный, но лишь соприкасается с ним в одной крайней точке. Поскольку известно, что первый мегарон уже имел нормально решенный угол фронтона, второе решение, по-видимому, следует относить на счет строителя, ищущего самостоятельных решений.

50. Селинунт. Храм С, конец 1-й половины VI в. до н. э. Современный вид	51. Селинунт. Храм С. Метопа
52. Селинунт. Храм С. Фасад (реконструкция), план
53. Селинунт. Храм С. Фрагмент фронтона (реконструкция)	54. Селинунт. Храм С. Ордер
	55. Селинунт. Храм С. Колоннада (восстановлена)

Храм С — наиболее древний в Селинунте, был сооружен в конце первой половины VI в. до н.э. (рис. 50—55). Это периптер с числом колонн 6X17 и размером стилобата, равным 28,93X63,76 м, что дает отношение сторон 3:8. Узкая вытянутая целла (10,48X41,63 м) была отодвинута к западу, а образовавшееся за восточной колоннадой пространство заполнено вторым рядом колонн, как и в храме Аполлона на о. Ортигии. Пронаос не имел обычных колонн между антами, но простой проем в передней стене, который закрывался бронзовыми дверями, состоявшими из четырех, хитроумно раздвигавшихся в обе стороны полотнищ. Пол целлы был приподнят над стилобатом, который с востока имел восьмиступенную лестницу. Позади к целле примыкал адитон. Боковые и задний портики птерона были необычайно широки — лишь немногим менее пролета целлы (перекрывавшие портики деревянные балки, как и в сиракузском храме Аполлона, лежали в гнездах в самом архитраве). Замкнутый объем целлы отступал вглубь, в тень колоннады.

Колонны храма С очень тяжелые. Они резко сужаются кверху и не имеют энтазиса; кажется, что ствол может проткнуть свисающую с него плоскую подушку эхина капители, подрезанного скоцией (некоторая часть колонн, явно более поздних, имеет врезы вместо скоции). Высота колонн в 4,5 раза больше их нижнего диаметра. Это самые тяжелые по пропорциям колонны из всех храмов Селинунта, тем не менее они значительно стройнее колонн сиракузского храма. Несколько более широки и интерколумнии: здесь они уже превышают диаметр колонн. Таким образом, в целом ряд колонн воспринимается как значительно более легкий, хотя грандиозный антаблемент буквально подавляет их своей тяжестью — он равен половине высоты колонн.

Метопы фриза, почти равные по ширине триглифам, имели форму вытянутых по вертикали прямоугольников. Мутулы над метопами были вдвое уже, чем над триглифами, и имели только по три гутты в ряд. Поле метопов позади рельефов было красным. Карнизные плиты были облицованы терракотой.

Такие же облицовки, завершенные великолепной резной, ярко раскрашенной Симой, шли по карнизу фронтона. Интересная деталь — сима была также и на горизонтальном карнизе под тимпаном фронтона (как и в сокровищнице гелоян в Олимпии), где она совершенно не требуется по конструктивным соображениям. Согласно реконструкции первых исследователей селинунтских памятников — Кольдевея и Пухштейна, наклонный карниз фронтона имел изломы у углов храма, образуя горизонтальные участки, это изображалось на реконструкции фасада. Однако более поздними исследователями эта деталь оспаривается.

В планировке храма С в Селинунте еще отсутствует регулярность. Единственная общая особенность — неравенство между собой торцовых пролетов и пролетов на боковых сторонах храма, причем торцовые пролеты были шире боковых. Размеры интерколумниев, так же как и диаметры колонн, были все различны, причем различия доходили до 15—25 см. Часть колонн имела по 16 каннелюр, другая часть — по 20. Не было регулярности и в расстановке триглифов. Угловой триглиф был несколько уширен, и его ширина почти равнялась толщине архитрава, который в свою очередь почти соответствовал верхнему диаметру колонны. Ось углового триглифа вследствие этого почти совпадала с осью угловой, несколько утолщенной, колонны, а все метопы несколько различались между собой по ширине. Таким образом проблема регулярности в композиции фриза при установке триглифа на самом углу антаблемента еще не возникала перед селинунтскими зодчими.

Исключительно богато было убранство храма, которое, если не считать терракотовых облицовок карниза на боковых фасадах, было сосредоточено на главном восточном фасаде. Помимо богатейших терракотовых карнизов в тимпане фронтона находился единственный в своем роде, огромный терракотовый рельеф (более 2,7 м высотой), изображавший голову Горгоны, встречавшую всех приближавшихся своим высунутым языком и страшным оскалом улыбки. В метопах фасада были установлены скульптурные рельефы — одни из самых знаменитых в архаической скульптуре: Персей, обезглавливающий Медузу, Геракл, держащий за ноги Кекропов, смело повернутая в фас квадрига, запряженная в колесницу (находятся в музее в Палермо),— все эти сцены поражают своей примитивной убедительностью.

Храм, выполненный из местного камня — ракушечника, некогда был покрыт тонким слоем штукатурки. В первые века нашей эры его разрушило землетрясение. Но в 1926 г. значительная часть северной колоннады была восстановлена, и это обстоятельство позволяет составить достаточно ясное представление о характере архитектуры памятника. В ней сквозит неуемная сила молодого, на редкость предприимчивого и активного народа, эстетическому чувству которого ни грубоватая тяжеловесность, ни прямолинейная, на современный взгляд, экспрессивность форм, видимо, не могли казаться преувеличенными.

Храм D, стоявший рядом с храмом С на акрополе Селинуйта, сооружен несколько позднее первого — около 540 г. до н.э. Он имел пропорции плана 3:7,15; размер по стилобату 23,53X55,96 м. При числе колонн 6x13, ставшем впоследствии распространенным в эллинском зодчестве, интерколумнии стали более широкими. Однако пропорции колонн все еще очень тяжелые, приземистые. При высоте 7,35 м они имели нижний диаметр 1,67 м на торцовых сторонах (что дает соотношение Н:D = 4,4) и несколько меньший — на боковых. Если учесть, что интерколумнии на торцах были уже, чем на боковых сторонах, восточная и западная колоннады храма должны были выглядеть значительно более «плотными» и массивными и уже в небольшом ракурсе воспринимались как сплошная, лишь расчлененная вертикалями каннелюр стенка.

Часть колонн храма имела монолитный ствол, утонение которого довольно значительно,— верхний диаметр составлял около 1,15 м. Энтазис отсутствовал. Как и в храме С, капитель имела широкую абаку, но форму эхина — более приплюснутую, линии его вялые. Антаблемент храма D очень грузный (0,55 высоты колонны), с массивным карнизом. Метопы — несколько шире триглифов. Целла храма состояла из пронаоса, наоса и адитона; расположение ее в пространстве, образованном периптеральной колоннадой, более уравновешенное, так как удвоения восточной колоннады здесь не было. Из портика в пронаос и из целлы в адитон вели небольшие лестницы. По сравнению с храмом С площадь внутренних помещений возросла, однако расстояние между стенами и наружной колоннадой оставалось значительным. Примечательно решение пронаоса — торцы боковых стен целлы заканчивались вместо обычных антов трехчетвертными колоннами. Подобное завершение торца стенок колоннами, встречающееся еще в храме Афины (Деметры) в Посейдонии, не обнаруживается нигде в материковой Греции ранее, чем в храме Аполлона в Бассах, т. е. в последней трети V в. до н.э. (в интерьере).

Храм D, как и прочие храмы Селинунта, построен из местного известняка и был оштукатурен. Его руины до сих пор представляют собой огромную гору камня: ни одна из его частей еще не восстановлена.

56. Селинунт. Храм F, 530 г. до н. э. План и фрагмент фасада (реконструкция)

Храм F (S) в Селинунте строился одновременно с храмом D или несколько позднее (530 г. до н. э.). План его во многом напоминает планировку храма С, так как с восточной стороны портик был уширен и имел второй ряд колонн, расположенный, однако, значительно ближе к целле — почти впритык к ведущим в нее ступеням. Как и в храме С, целла не имела пронаоса в антах. В предшествующее наосу небольшое помещение вел большой проем (рис. 56).

Примечательно, что при значительно меньшем, чем в более ранних сицилийских храмах, числе колонн на боковых сторонах (соотношение их 6X14), стилобат сохранял значительную протяженность: при размерах его сторон 24,23x61,83 м их соотношение составляло 3:7,3. В результате пролеты боковых колоннад были шире, чем у торцовых. Колонны храма отличались стройностью: отношение высоты к нижнему диаметру составляло 5:1, так же, как и у колонн значительно более поздней сокровищницы афинян в Дельфах. Проблема углового триглифа решалась, очевидно, тем обстоятельством, что триглифы были довольно широкими, а угловые метопы — шире остальных. Угловые интерколумнии все еще не были сужены.

Терракотовые облицовки верхних частей более ранних храмов, по-видимому, были заменены каменной симой, расписанной пальметками. Восточный фасад имел скульптурные метопы.

Главная особенность храма F — тонкие каменные стенки-экраны, заполнявшие все интерколумнии примерно до половины высоты колонн. Лишь с восточной стороны во всех пяти стенках были сделаны входы. Таким образом храм имел исключительно замкнутый характер. Объяснение этому неизвестно. Можно лишь предположить, что в основе такого решения лежат ритуальные требования какого-то особенно таинственного культа, скорее всего Деметры. Возможно, что за колоннадой, по широким обходам, почти равным пролету целлы, совершались какие-либо скрытые за стенками процессии или иные действа.

57. Селинунт. Храм G, с 520 до 470 г. до н.э.: 1 — профили эхинов колонн (а — 510 г. до н. э.; б — 490 г. до н. э.; в — 470 г. до н. э.); 2 — капитель; 3 — реконструкция ордеров раннего (слева) и позднего (справа) строительного периода; 4 — план (I — наиболее древние части; II — промежуточные; III — более поздние; IV — не имеющие даты)

Храм G (Т), посвященный Аполлону и возведенный на территории нового города в Селинунте, — один из самых больших храмов Греции. Его размеры — 50, IX X110,36 м по стилобату — немногим уступают размерам ранних ионических диптеров Артемиды в Эфесе и Геры на о. Самосе, а также дорического храма Зевса Олимпийского, V в. до н. э. в Акраганте, называемого храмом Гигантов. Постройка храма G была начата примерно в 520 г. до н. э. и продолжалась в 470 гг. до н. э., после перерыва в 480 г. во время войны с Карфагеном. Вследствие изменившихся за время строительства требований произошли не только серьезнейшие изменения в пропорциях колоннад и их деталях, что должно было резко отразиться на общем характере архитектуры храма, но были сделаны изменения и в самой его планировке, по-видимому, отразившие в какой-то мере пришедшую в начале V в. до н. э. волну влияний с материковой Греции (рис. 57).

Так, при достройке западной части храма в V веке на фундаментах, заложенных для типичного в Сицилии адитона, были возведены две колонны антового опистодома, а вместо адитона внутри среднего нефа разделенной двумя рядами колонн целлы было устроено небольшое, замкнутое с трех сторон помещение. Еще незаконченный храм был разрушен карфагенянами в 409 г. до н. э. и сейчас представляет груду развалин. Большинство его колонн осталось неканнелированными. Лишь один ствол, поднимающийся примерно на две трети полной высоты, позволяет своими чудовищными размерами судить об абсолютной величине этого грандиозного мастодонта.

Число колонн птерона 8X17 — опять-таки напоминает ионические диптеры. Но ширина портиков составляет здесь два ин- терколумния, так что храм может быть назван псевдодиптеральным. Пролет этих портиков, равный 11,6 м, мог быть перекрыт лишь настоящей стропильной фермой с затяжкой. Целла в храме G была отодвинута назад от переднего ряда колонн на четыре интерколумния; образовавшееся пространство занято не вторым рядом колонн, как в более ранних храмах, а вынесенными вперед колоннами пронаоса, огражденного, таким образом, антами и шестью колоннами (4+2). Аналогичное простильное решение встречается позднее в храме Афины (Деметры) в Посейдонии, но в храме G получившееся свободное пространство настолько значительно (17,8 м в чистоте), что, вероятно, не было перекрыто.

Различия частей храма, построенных в разное время, ясно чувствуются и весьма поучительны, поскольку рисуют изменения в решении различных принципиальных проблем, происшедшие при переходе от архаического к классическому периоду греческой архитектуры. При общей, выдержанной по всему периметру храма высоте портиков (высота колонн 16,27 м) решительно меняются пропорции колонн и интерколумниев, система их расстановки, общий абрис капителей, характер эхинов и прочих деталей. Так, на восточной, более ранней (около 510 г.) стороне храма колонны имели стройные пропорции (отношение высоты к нижнему диаметру — около 5); их капители, отрезанные от ствола глубокой скоцией, свисали в стороны в виде плоской, пухлой подушки эхина; все пролеты — согласно архаической сицилийской традиции — были равны между собой (в основу их, возможно, был положен модуль, равный 20 дорическим футам), сужения углового интерколумния не было, и для установки триглифа на углу антаблемента, очевидно, необходимо было уширять одну или две крайние метопы. Внутри были, вероятно, трехъярусные колоннады.

В западном, более позднем портике (около 470 г. до н. э.) уже есть черты, выработавшиеся к началу классической эпохи в материковой Греции, а затем воспринятые и в архитектуре Великой Греции. Таковы пропорции колонн, высота которых почти в 4,5 раза превышает нижний диаметр; более напряженная линия эхина, отделенного от ствола тремя врезами гипотрахелиона, а главное — сужение углового интерколумния, свидетельствующее о серьезном внимании к проблеме «упорядоченной» расстановки триглифов, а вместе с тем к созданию более органичного впечатления, к гармонизации целого и его частей.

Сильные влияния, шедшие с Востока, возможно, сказались в храме G также в значительном количестве деталей чисто ионического характера. Таковы капители антов восточного портика целлы, украшенные пояском волютоподобного рельефа с пальметой, или же пояски зубчиков, свидетельствующие, быть может, о наличии ионического фриза над портиком целлы.

58. Посейдония. Аэрофотосъемка и схематический план города: а — II храм Геры (Посейдона); б — храм Афины (Деметры); в — I храм Геры (Базилика)

Посейдония (лат. Пестум). В противоположность сицилийским городам, основанным на возвышенностях или в таких пунктах побережья, где особенности местности способствовали безопасности поселения, Посейдония была расположена на плоской равнине в долине реки Селе вблизи берега Тирренского моря. Акрополя в городе не было, а очертания стен, не связанные с рельефом, представляли собой почти правильный прямоугольник с периметром, равным 4,7 км. От греческих укреплений VI в. до н. э. почти ничего не сохранилось, и их остатки в большей мере скрыты последующими укреплениями IV—II вв. до н. э. Планировка города в том виде, как она вскрыта раскопками, типична для римских городов-колоний с их четко выделенными кардо и декуманусом, четырьмя городскими воротами по торцам этих улиц и форумом у их пересечения. Можно, однако, полагать, что регулярная уличная сеть относится еще к долатинской эпохе (рис. 58).

В центре города находилось два священных участка. Южный, наибольший из них, был посвящен Гере. На нем стоят два больших, хорошо сохранившихся, поражающих своей монументальностью периптеральных храма: наиболее древний — I храм Геры (так называемая Базилика) и наиболее поздний — II храм Геры (ранее считалось, что он был посвящен Посейдону). Северный, меньшего размера участок, содержащий так же хорошо сохранившийся относительно небольшой храм, был посвящен Афине (ранее его полагали посвященным Деметре или — в римской интерпретации — Церере). Посвящения храмов Посейдонии считаются ныне определенно установленными благодаря находкам, обнаруженным последними раскопками; встречающиеся в более ранних изданиях по истории греческой архитектуры наименования храмов ниже приводятся в скобках.

Строительство в городе, и даже на одном священном участке, двух храмов, посвященных одному и тому же божеству, вызывало недоумение исследователей, однако факты говорят о том, что религиозное рвение древнегреческих поселенцев на западе, по-видимому, требовало своего неоднократно обновляемого выражения; в отличие от материковой Греции и Ионии, где древние храмы почитаемых богов с течением времени обычно заменялись новыми, построенными на том же месте и часто на тех же фундаментах (например, в Коринфе, в Дельфах или на мысе Суний), в Великой Греции нередко строилось рядом или почти в одном месте по два-три храма, посвященных тому же божеству. Гера, особенно почитавшаяся в западных колониях, имела не только два храма в самой Посейдонии, но и еще два в более раннем святилище, находившемся вне города, у впадения реки Селе в Тирренское море. Несколько храмов для одного и того же культа было, по-видимому, и в Селинунте: судя по чрезвычайно замкнутому характеру стоящих рядом храмов С и D, оба они (а возможно и храм F) скорее всего были посвящены Деметре, несмотря на то, что близ города имелось святилище Деметры Малофоры. Таким образом, Посейдония не была исключением. Более странно то, что в городе не было храма, посвященного самому Посейдону, который, казалось бы, должен был считаться божественным покровителем города.

59. Посейдония. I храм Геры (Базилика), около 540 г. до н. э. Вид сквозь колоннаду II храма Геры	60. Посейдония. I храм Геры. Общий вид, вид целлы, резьба на шейке капители, колонна
61. Посейдония. I храм Геры. Колоннада целлы, план (реконструкция)
Посейдония. I храм Геры (Базилика), 540 г. до н.э. Капители

I храм Геры в Посейдонии, вошедший в историю архитектуры под названием Базилика, был построен, по заключению последних исследователей и на основе анализа архитектурных обломов, около 540 г. до н. э. Это дорический периптер на трехступенчатом основании размером 24,52 X Х54,3 м по стилобату и с необычайным числом колонн — 9X18. Храм имел пронаос с тремя колоннами в антах, наос, разделенный на два нефа продольным рядом из семи колонн, и адитон. Каждый из пролетов целлы имел особый вход из пронаоса и отдельную дверь в адитон (рис. 59—61).

Двухнефная целла с центральным рядом колонн, так же, как и нечетное число колонн на торцовых фасадах, встречается довольно редко в рассматриваемую эпоху: кроме I храма Геры, можно назвать еще архаический храм в Помпеях, имевший семь колонн по торцовым фасадам, и ионический храм в Локрах конца VI в. до н. э. (рис. 62), имевший один ряд внутренних колонн в целле и, по-видимому, нечетное число колонн по фасаду (при перестройке около 470 г. до н. э. этот периптер получил 6X13 колонн). Такие решения возникали, как говорилось выше, на более ранней стадии развития, когда для увеличения пролета целлы строители прибегали к установке центрального ряда опор, чтобы облегчить перекрытие.

62. Храмы Южной Италии с колоннадой по оси храма или с нечетным числом колонн на фасаде. Храм в Локрах, конец VI в. до н.э., план. Храм в Помпеях, план и фасад

В планировке храма отмечаются большая регулярность и явные математические закономерности построения. Пропорции стилобата были задуманы таким образом, чтобы в осях колонн получить отношение 4:9 или 8:18. Целла по соотношениям ширины к длине (взятой вместе с пронаосом и адитоном) должна была иметь пропорции 2:7с тем, чтобы ширина портика со всех ее сторон соответствовала одной пропорциональной единице или двум пролетам. Однако фактически продольные стены целлы были несколько раздвинуты кнаружи, а главное — число пролетов по боковым сторонам было принято 17. В результате боковые пролеты храма (равные 310 см) стали шире торцовых (287 см), а число колонн стало 9X18, что, как можно предположить, соответствовало числам, почитавшимся священными. Таким образом в основе плана сочетались абстрактный геометризм и символика, несколько смягченные отдельными корректировками.

I храм Геры относится к числу наиболее хорошо сохранившихся. Уцелела почти вся его наружная колоннада с архитравом и частями внутренней стороны фриза, колонны и анты пронаоса и часть внутренней колоннады. Храм производит впечатление большой мощи и необыкновенной пластичности. Причиной того являются не только его крупные абсолютные размеры, могучий архитрав, тяжелые пропорции колонн (высота равна 4,45 нижнего диаметра) и относительно узкие интерколумнии (лишь немногим превышающие диаметр колонн). Главная его особенность, ярко сказывающаяся на общем облике, совершенно своеобразная, не встречающаяся более нигде — форма энтазиса колонн, как бы вспучившихся под тяжестью архитрава. Другие особенности — большое различие между нижним и сильно уменьшенным верхним диаметром колонн и распластанная, сильно выступающая в стороны форма эхина капителей, подрезанных глубокой скоцией. За время строительства храма вкусы, по-видимому, менялись: это сказалось как на некотором изменении формы самих капителей, так и на решении шейки, украшенной то росписью, то резными листочками. Каждая колонна храма воспринимается как самостоятельное пластическое тело, обладающее какой-то необычной жизненной силой, помогающий ей выдержать груз, кажущийся чрезмерным. Тем внушительнее выглядит вся колоннада, воспринимаемая в целом. Ее материал — крупнозернистый известняк — еще усиливает пластичность целого.

Современное состояние антаблемента не позволяет зрительно оценить его некогда грандиозные масштабы. Архитрав, состоявший по высоте из двух блоков, почти на всем протяжении лишен венчающего облома, который не только был выполнен из другого материала (тонкозернистого песчаника), но и имел типично ионический профиль с порезкой вместо дорической тении с регулами и гуттами. Не сохранилось и лицевых камней фриза, но о высоте его позволяют судить оставшиеся на месте блоки внутренней стороны; имеющиеся на них врезы для металлических креплений дали основу для реконструкции наружной стороны триглифного фриза, в котором отношение ширины триглифов и метоп было близким к принятому в классическую эпоху (2:3). Поскольку сужения угловых интерколумниев не было, можно предположить, что для расположения триглифа на углу антаблемента крайняя метопа была уширена. Карнизных плит не сохранилось. Найденные фрагменты свидетельствуют о том, что они были одеты терракотой, как и в ранних храмах Селинунта. Венчающая сима также была из терракоты.

I храм Геры — типичное творение дорики; вместе с тем в нем ярко выражены ионические черты: свойственная ионике регулярность плана с четкой постановкой стен целлы напротив колонн птерона; форма антовых капителей, как бы намечающая завершение их волютами; резной, типично ионический облом, венчавший архитрав, а также порезка, украшающая скоции, образующие шейки многих капителей.

63. Посейдония. Храм Афины (Деметры), 520—510 гг. до н. э. Фрагмент колоннады	64. Посейдония. Храм Афины. Общий вид, план, пронаос (по реконструкции Краусса), верхняя часть ордера наружной колоннады
	65. Посейдония. Храм Афины. Ионическая капитель пронаоса и фрагмент симы 66. Посейдония. Святилище в Селе. Триглиф и метопа из одного блока, около 575 г. до н.э.

Храм Афины (Деметры), построенный в 520—510 гг. до н.э., т.е. на 20—30 лет позднее Базилики, свидетельствует о значительных изменениях, которые произошли в архитектуре Посейдонии за этот период. Количество колонн 6X13 соответствует тому, которое стало характерным еще на 50 лет позже и которое обычно называют каноническим (рис. 63—65). Пропорции колонн стали значительно стройнее (отношение высоты к нижнему диаметру равно 4,85), исчезла «вспученность» ствола, а рисующий форму колонны энтазис создает впечатление силы без преувеличенной напряженности. Полностью сохранившаяся наружная колоннада, связанная по всей длине архитравом (правда, утерявшим, как и в I храме Геры, венчающие блоки с ионического типа обломом), производит значительно более пространственное и легкое впечатление, хотя антаблемент в целом еще очень мощен (вместе с симой он составлял половину высоты колонны). Правда, он сохранился лишь по торцовым сторонам, где нагружен фронтонами, сохранившимися на полную высоту, включая карнизную плиту, которая в данном случае имела совершенно необычную форму. На нижней ее стороне вместо мутул были сделаны кессоны. Ранее предполагалось, а теперь оспаривается, что на углах фронтона наклонный карниз имел излом и заканчивался горизонтальными участками. Вместе с тем выступающего горизонтального карниза, обычно отрезающего антаблемент от поля фронтона, в данном случае не было (хотя имелось соответствующее членение: фронтоны, по сути дела, являлись как бы щипцовыми стенками). Накрывавшая храм крыша, зрительно лишенная связи с горизонтальным перекрытием, приобретала самостоятельную значи¬мость.

Своеобразна также конструкция дорического фриза. Он состоял из блоков, равных по длине блокам архитрава, но уложенных над колоннами таким образом, что их концы являлись как бы консолями. В эти блоки триглифы были врезаны (все они выпали со своих мест), причем триглиф, расположенный над интерколумнйем, скрывал шов между блоками фриза.

На этом особенности храма Афины не заканчивались: сдвинутая к западному торцу целла была лишена адитона, но зато имела развитый пронаос с четырьмя колоннами по фронту и двумя дополнительными колоннами, поставленными позади угловых; торцы продольных стен целлы также заканчивались не антами, а трехчетвертными колоннами. Все колонны пронаоса были ионическими: на месте от них сохранились лишь базы с профилем, близким к самосскому. Капители, по-видимому, имели крупные, сильно свисающие волюты. Другие ионические детали (все выполненные из тонкозернистого песчаника) — лесбийский орнамент под дорическим фризом и под карнизной плитой, а также резная сима.

Многозначительные изменения произошли в общем планировочном построении плана. По замыслу архитектора длина храма Афины по стилобату, видимо, должна была равняться 100 дорическим футам, а соотношение его сторон должно было составить 4:9. Фактически же длина была увеличена примерно на 10 см (размеры стилобата — 14,53X32,87), что дало соотношение в осях колонн, равное 40:96 дорических футов или 5: 12, соответственно равное числу пролетов на сторонах храма. Таким образом, впервые все пролеты как на торцовых, так и на боковых сторонах периптера были выровнены; по-видимому, впервые их рассматривали как меру измерения плана, как его модуль. В результате появилась возможность сделать все плиты, обрамляющие стилобат, одинаковыми, равными по размеру половине пролета. Модулирование по стилобату, однако, затруднило расчленение фриза. Из-за того, что угловой триглиф приходилось сдвигать с оси колонны наружу, угловая метопа была уширена и значительно отличалась от остальных.

Храм Афины типичен для завершающего этапа архитектуры архаики в Посейдонии. Однако строительная деятельность этого периода в данном районе на нем не прекратилась. Около 510—500 гг. до н.э. в Силарисе или в Селе (ныне Фоче дель Соле) был сооружен новый храм Геры, хотя более ранний четырехколонный простильный храмик (8,9x17,22 м), построенный около 575 г. до н. э. и имевший триглифный фриз по всему периметру (триглифы и скульптурные метопы были вырезаны из одного камня, рис. 66), еще стоял на своем месте. Новый храм размером по евтинтерии * 18,65 X 38,97 м и с числом колонн 8 X 17 представлял весьма своеобразное сочетание западнодорических черт с ионическими. К числу первых относились большая длина целлы, наличие адитона и большая ширина портиков (храм по существу был псевдодиптеральным) — особенно восточного. Ионические влияния сказались в восьмиколонном торцовом фасаде, регулярности плана, в котором стены целлы располагались четко напротив колонн, а также в резных деталях и тягах с ионическим орнаментом. Особенность, вторично встречающаяся в Посейдонии (после храма Афины),— трехчетвертные колонны, заменяющие анты пронаоса. Метопы фриза храма были украшены скульптурой. Некоторые из них, имеющие большую ширину, чем другие, очевидно, устанавливались по углам, из чего можно заключить, что сужения углового интерколумния и в этом храме еще не было.

* Евтинтерия — частично поднятый над землей верхний выровненный слой фундамента.

***

Из дорических храмов, построенных в Великой Греции в конце архаической эпохи, следует упомянуть еще храм Геракла в Акраганте, храм в Метапонте, вероятно посвященный Гере, но обычно называемый Таволе Паладине, т. е. Плиты рыцарей (оба — около 500 г. до н. э.), и храм А в Селинунте (около 490 г. до н. э.).

Храм Геракла в Акраганте, в котором хорошо сохранились не только стилобат, но также части стен целлы и несколько колонн, отличается своеобразным сочетанием особенностей, свойственных как более древним сицилийским храмам (значительная длина стилобата, равного 25,34 X 67 м9 с соотношением сторон 3:8 и числом колонн 6X15; широкая лестница перед всем восточным фасадом, широкие боковые и особенно глубокий восточный портик при значительной длине целлы), так и храмам материковой Греции (впервые появившийся опистодом при отсутствии адитона). Наибольший интерес представляет значительная упорядоченность плана, в котором были сделаны равными боковые и торцовые пролеты, а главное — впервые появившееся в архитектуре Великой Греции, но давно применявшееся на Пелопоннесе сужение угловых интерколумниев на 11 см при типовой величине пролета 462 см. Такое сужение было недостаточным для выравнивания элементов фриза (нужно было сузить угловые пролеты почти на 50 см каждый). По-видимому, зодчему еще трудно была воспринять непривычный прием и отойти от выраженных в целых числах пропорций стилобата (ширина стилобата была уменьшена почти на 120 см против той, которая должна была соответствовать соотношению сторон 3:8).

Храм в Метапонте, в отличие от храма Геракла в Акраганте, уже имел типичное для классического периода соотношение числа колонн 6X12, стройные колонны с отношением высоты к нижнему диаметру, равным 4,84, и относительно широким интерколумнием, составлявшим 1,79 нижнего диаметра колонны (сохранилось 5 колонн на северной стороне и 10 колонн на южной стороне храма). Архаической сицилийской чертой было наличие адитона.

Храм А в Селинунте (размер по стилобату 16,23X40,24 м) — периптер с числом колонн 6x14 — примечателен сочетанием в целле адитона с опистодомом.

Последующее строительство в Великой Греции, развернувшееся после победы греков над карфагенянами при Гимере, практически уже относится к классическому периоду развития архитектуры.