Архитектура Древней Греции архаической эпохи (750—480 гг. до н.э.)

Главы подраздела «Архитектура архаической эпохи (750—480 гг. до н.э.)» раздела «Архитектура Древней Греции» из книги «Всеобщая история архитектуры. Том II. Архитектура античного мира (Греция и Рим)» под редакцией В.Ф. Маркузона. Автор: В.Ф. Маркузон (Москва, Стройиздат, 1973)


В конце VII и в первой половине VI вв. до н. э. в архитектуре происходит крутой перелом, обусловленный развитием греческих городов-государств. Именно в эту пору складываются новые типы многих общественных зданий, в связи с которыми совершается переход от дерево-сырцового строительства к каменному и формируются новые архитектурно-выразительные средства, вскоре превратившие эти сооружения в замечательные памятники монументального зодчества и подготовившие его небывало пышный расцвет в 480-400 гг. до н.э.

После многочисленных, занявших всю вторую половину VII в. до н.э., попыток монументализировать храмы и другие общественные здания путем все расширявшегося применения керамических деталей и облицовок в деревянных портиках зданий, а также после первых попыток ввести в них отдельные каменные части греческие зодчие решительно переходят на рубеже VII и VI вв. до н.э. к строительству важнейших сооружений из камня, изобретая сначала дорический (в 600—580 гг. до н.э.), а затем (в 560—550 гг. до н.э.) ионический ордера. С этого времени ордера — подобно мифологическим образам богов и героев, а также сопутствующим им повторяющимся литературным приемам (тропам, метафорам и др.) в греческом эпосе — неизменно применяются во всех наиболее значительных сооружениях греческого полиса и святилища. Благодаря общепонятности исходной тектонической семантики их форм, условно, метафорически отображавших широко применявшуюся в народном строительстве, знакомую всем конструкцию, ордера свидетельствовали о тесной связи новых монументальных построек с массовым строительством и в то же время подчеркивали их отличия, раскрывая общественную значимость и высокую идейно-художественную содержательность этих сооружений.

Примечательно, что на протяжении большей части архаического периода греческих мастеров интересовали наиболее общие типологические черты возводимых построек и общее художественное значение ордера. Периптер, антовый или простильный храм, стоя или пропилон — каждый из этих видов сооружений получил в первой половине VI в. до н.э. свой характерный, более или менее устоявшийся облик, так же, как и отдельные, наиболее важные части ордера получили обобщенные, хотя и разнящиеся в деталях формы. Именно поэтому греческие зодчие не стеснялись ставить рядом схожие сооружения, выполненные в самом различном абсолютном масштабе, например, храмы С и D на акрополе Селинунта, рядом и параллельно с которыми около 490 г. до н.э. были построены еще два маленьких периптеральных храмика — А и О; храм Афины Полиады и предшественник Парфенона на акрополе в Афинах. О том же свидетельствует и установка в одном и том же храме различных по формам и пропорциям колонн (Герайон в Олимпии, храм G в Селинунте). Подобные факты нельзя объяснить пренебрежением или непритязательностью художественных требований — это знаменательное свидетельство внимания греческих зодчих к обобщенным типам сооружений и ордеров.

Между тем архитектуре эпохи архаики в различных областях греческого мира свойственны значительные локальные различия. Тот же самый тип периптерального храма на побережье Малой Азии и прилегающих островах выступает в виде огромных ионических диптеров с целлой, окруженной как бы лесом колонн, из которых восемь ставится на торцовом фасаде; в метрополии обычно ставится шесть колонн по главному фасаду, а непременной принадлежностью дорического периптера являются пронаос и опистодом, замыкающие целлу, композиция которой складывается нередко на основе конкретных локальных требований (например, обращенное на запад второе помещение целлы в Дельфийском храме, откуда оно, очевидно, по традиции, перекочевало в Коринф, а впоследствии в Парфенон в Афинах; или же пристенные ниши в наосе, идущие от Герайона в Олимпии); в Великой Греции преобладают дорические периптеральные храмы с широким обходом (почти псевдодиптеры), развитыми восточными портиками и адионом в конце узкой и длинной целлы.

Местные различия заметны также в пропорциях и деталях ордера. Так, в Аттике, по-видимому, несколько дольше удерживались легкие пропорции, связанные с опытом деревянного строительства, а в эту же эпоху в Сицилии применялись самые тяжелые пропорции, известные за все время развития дорического ордера. Стволы колонн то делались совершенно прямыми, лишь с резким сужением кверху, то получали преувеличенный, как бы припухлый энтазис. В одних храмах капитель отделялась от ствола колонны глубокой скоцией (преимущественно применялась в Великой Греции), в других — появились врезы гипотрахелиона. В Великой Греции особенно ярко заметно стремление к гармонизации, попытки сочетать выраженные в целых числах пропорции храмов по стилобату или в осях колонн с разными унифицированными интерколумниями — попытки, вынуждавшие зодчих находить каждый раз иное решение проблемы углового триглифа.*

* В советской литературе этот процесс исследован в работе Д. Б. Хазанова «Модуль и масштаб в греческой архитектуре» в сб: «Вопросы архитектурной композиции», 4, М., 1958. Автор, опираясь на опубликованные обмеры памятников и высказывания Витрувия, внимательно прослеживает становление модульной системы в греческих дорических храмах, причем он приходит к выводу, что роль модуля постепенно переходит от шага колонн к ширине плиты стилобата и триглифу. Сравни, однако, с трудом Б. П. Михайлова «Витрувий и Эллада. Основы античной теории архитектуры». М., Стройиздат, 1967, где он объясняет греческие пропорции архитектуры не с помощью модуля, а иррациональными отношениями.

Между тем в материковой Греции зодчие стали уже очень рано на путь решения этой проблемы при помощи сужения угловых пролетов.

На протяжении рассматриваемого периода перечисленные и многие другие локальные различия постепенно сглаживаются, исчезают, и греки, с их приверженностью к совершенствованию основных художественных типов, так ярко проявившейся также в других искусствах, особенно в скульптуре (например, типические образы Зевса или Аполлона), вырабатывают повсеместно распространяющиеся архитектурные формы важнейших видов сооружений и ордеров. Однако этим содержание архитектурного процесса в эпоху архаики не исчерпывается. На основе выработки более или менее единого, относительно устойчивого типа зданий греческие зодчие ставят и разрешают уже гораздо более сложные архитектурные задачи. Освоив конструктивные и пластически выразительные свойства ордера, они поняли эффективность малейшего изменения очертания форм и пропорций основных элементов. Так, уже около 540 г. до н.э. в метрополии, а позднее и в Великой Греции они начинают применять тончайшие изменения, нарушающие геометрическую правильность линий храмов и регулярность построения, которые принято называть «отклонениями». Начиная с храма Аполлона в Коринфе, где присутствуют не только энтазис колонн и сужение угловых интерколумниев, но также утолщение угловых колонн, наклон колонн внутрь и связанные с этим курватуры стилобата, эти «отклонения» начинают применяться в метрополии во всей совокупности, как единый метод, позволяющий превратить любой портик из легко обрываемого на любой опоре ряда в органично скомпонованное, неразделимое целое. Таким образом, перечисленные «утонченности» служат не только исправлению оптических иллюзий, они придают законченность сооружению с тем, чтобы ни одна его часть не могла существовать без целого.

Высокого художественного уровня достигает и органическое сочетание архитектуры с другими искусствами, особенно скульптурой. Это проявляется, по-видимому, как в глубоко продуманной связи стоящей внутри целлы культовой статуи с пластическими элементами храма (сопутствующие статуе Афины Афайи внутренние колоннады в эгинском храме, наличие которых совершенно не обусловлено конструктивной необходимостью), так и в композиции фризов — метоп в дорическом ордере, зоофоров в ионическом — и особенно фронтонных групп, отмечающих венчающие, издалека видимые части храмов. От первых примеров фронтонной скульптуры, выполненной в высоком рельефе (храм в Гаритзе на о. Керкире, фронтон с Гераклом и Гидрой с Афинского акрополя), где треугольное поле заполнялось отдельными, мало связанными между собой разномасштабными фигурами и где приходилось избирать композиции с фигурами мифических чудовищ и животных, позволяющих заполнить низкие углы фронтонов (извивающиеся змееобразные тела Тритона и трехглавого «Синебородого» чудовища на фронтоне Афинского Гекатомпедона), греческие мастера перешли к круглой скульптуре и к целостным, связанным единством смыслового содержания композициям, обычно сценам борьбы, позволявшим выполнить человеческие фигуры в одном масштабе при большом разнообразии поз и движений (храм на о. Эгине).

Широко использовалась скульптура также в архитектурных ансамблях. Создавая их, греки достигли к концу периода исключительно органичной связи с природным окружением своих сооружений, доминирующих над пространством в случае расположения главных храмов полиса на акрополе (Афины, Селинунт, Акрагант), либо вписывающихся в природу при размещении святилищ на склонах или среди лесистой местности (Дельфы, Олимпия, Эгина). Важнейшее достижение — последовательное раскрытие различных аспектов, составлявших ансамбль сооружений по мере движения зрителя к главной святыне (в Дельфах — храм Аполлона), являвшейся кульминационным пунктом композиции.

В процессе решения различных идейно-художественных и композиционных задач к концу архаического периода намечается понимание и той глубокой зависимости, которая существует между частями здания и целым, между пропорциями ордера, его абсолютными размерами и тем впечатлением, которое здание производит. Иными словами, греческие мастера вплотную подошли к освоению такого важнейшего архитектурного средства, как масштабность, и к овладению всей совокупностью возможностей индивидуальной трактовки архитектурного образа, сложившихся типов зданий. Лучшим свидетельством этого являются храмы в Коринфе, Селинунте и храм Афины Афайи на о. Эгине, где в значительной мере сохранились наружная и части внутренних колоннад. Несмотря на свои небольшие размеры, храм выглядит значительным. Его формы рассчитаны как бы не на обычного человека, но на человека больших размеров — на «героя». Эту особенность принято называть героическим масштабом, и такой масштаб — точнее, героическая масштабность или масштабный строй, неизменно свойствен всем сооружениям древнегреческой архитектуры от VI до IV в. до н.э.

Однако полное овладение такими художественными средствами — достояние следующей классической эпохи: храмы и другие дошедшие до нас сооружения периода архаики при всей суровой красоте и могучей пластике их форм (как и полные еще не выявленных сил, загадочно улыбающиеся архаические куросы и коры) являются первой главой в развитии греческого зодчества.

поддержать Totalarch

Добавить комментарий

CAPTCHA
Подтвердите, что вы не спамер (Комментарий появится на сайте после проверки модератором)