Глава «Пространство в архитектуре римской античности. Термы» книги «Пространство и форма в архитектуре и градостроительстве». Автор: Иконников А.В. Научно-исследовательский институт теории архитектуры и градостроительства (НИИТАГ), Российская академия архитектуры и строительных наук (РААСН). Издательство «КомКнига», Москва, 2006

Пантеон, при всех усилиях подражать его форме — от римского мавзолея Гордиана (начало IV в.) до капеллы в Мазере построенной Палладио (1579-1580) или церкви Сан-Франческо-ди-Паола в Неаполе (1817-1846), остался в истории зодчества явлением уникальным. Типом здания, в котором наиболее последовательно реализован интерес римлян к разработке проблемы внутреннего пространства зданий, стали термы. При этом в крупных зданиях императорских терм была создана не только грандиозная коллекция величественных интерьеров, перекрытых разнообразными сводчатыми конструкциями, но и разработаны приемы объединения таких интерьеров в сложные, связные системы, следующие логике развитых функциональных программ.

Многочисленные общественные бани римлян республиканского времени были невелики. Их сводчатые помещения складывалась в асимметричные группы, подчиненные очертаниям участка и иным особенностям конкретной ситуации (Стабианские термы в Помпеях, II—I в. до н. э.). В эпоху империи, однако, развитие образа жизни римлян превратило купание во всеобщий ритуал, имевший не только оздоровительное, но и важное социальное значение, соединяясь с развитием неформального общения. Этот ритуал занял обязательное место в распорядке дня. Его исполнение связывалось с определенной последовательностью. За раздеванием в аподитерии следовал отдых в теплом помещении — тепидарии, затем — мытье горячей водой в кальдарии и далее — освежающее омовение холодной водой во фригидарии. Последний считался главным помещением и занимал центральное положение на пересечении осей здания; он открывался в плавательный бассейн. Систему дополняли помещения с очень высокой температурой — камера сухого жара и парильня. С блоком основных помещений соседствовали площадки для спортивных упражнений и солярий, обрамленные колоннадами.

Залы и портики таких зданий вмещали тысячи людей в Риме. К началу империи было около 170 терм, государственных и частных, а в IV в. — уже от 900 до 1 000 [Сергеенко М.Е. Жизнь древнего Рима. Очерки быта. М.; Л., 1964. С. 145.]. Добивавшиеся популярности императоры придали строительству терм государственный размах, создавая колоссальные здания. «Первые термы подарил городу при Августе ближайший его сотрудник Випсан Агриппа, в 64 г. построил свои термы Нерон, в 68 г. — Веспасиан, в 75 г. — Тит, в 110 г. завершил строительство своих терм Траян, в 120-м — Адриан, в 188 г. были сданы в эксплуатацию термы Комода, в 217-м Каракаллы; в 230-м — Александра Севера, в 272-м — Аврелиана, в 295-м — Диоклетиана, в 324-м — Константина» [Кпабе Г.С. Представления римлян о пространстве и времени. С. 47.].

Тип крупных бань кристаллизовался в I в. Термы Тита, не сохранившиеся, но известные по рисунку Палладио, уже получили строго симметричный осевой план, где на главной оси последовательно располагались кальдарий, тепидарий и фригидарий, а симметрично по их сторонам размещались одинаковые группы помещений, включавшие вестибюль, раздевальню, камеры сухого жара, залы для омовения к массажа. План, рационально направлявший движение двух потоков посетителей, создавал впечатляющее чередование разнообразных сводчатых пространств [Всеобщая история архитектуры. Т. 2. С. 564.].

В термах Траяна определилась структура, основанная на сочетании компактного центрального ядра банного комплекса и просторных дворов, охватывающих его с трех сторон. В организации центрального ядра решительно подчеркнута главная ось, связанная со средней частью объема, имеющей большую высоту. Начало ее на фасаде обозначено креповкой, в которой заключены вестибюли, а в глубине здания — выступающим объемом кальдария, которому по другую сторону двора отвечает экседра ограды. Система интерьеров этого здания отличалась контрастами величин соседствующих пространств. Крестообразная центрическая структура фригидария создавала акцент, подчеркнутый раскрытием к поперечной оси, концы которой замыкали экседры.

Разнообразие сводчатых, перекрытых куполами и открытых к небу интерьерных пространств этих зданий, как и соединение помещений в сложные группы, связывалось со сложностью функциональной программы, но не определялось только ей. Очевидна некая связь между организацией плана императорских терм и канонизированной правилами разбивки военного лагеря (castrum) парадигмой градоустройства на основе пересечения кардо и декуманус, главной и вторичной осей. В этой основной структуре были заключены магические смыслы, которые казалось важным закрепить на разных уровнях пространственных систем. Крест осей наделялся той же многосложностью значений, которую обнаруживает пространственная метафора Пантеона. С наибольшей очевидностью символика пространства, соединяющая космическое и земное, использована в комплексах терм Каракаллы и Диоклетиана.

В термах Каракаллы достигнутые римлянами технические возможности создания разнообразных сводов из бетона — цилиндрических, крестовых, сферических — использованы с наибольшей полнотой. План блока банных помещений здесь основан на прямоугольнике 110 x 214 м; блок стоял «островом» посреди обрамленного низкими корпусами квадратного двора со стороной 450 м, имея с ним общую ось север — юг. Блок смещен к южной стороне двора; северную его часть занимало пространство с полями для спортивных соревнований, восточно-западную ось которого закрепляли экседр с перистилями. Пространства внутри главного блока соединены в четко упорядоченную систему, подчиненную кресту осей. Они пересекались в помещении, образующем пространственное ядро здания — зале фригидария, перекрытом тремя крестовыми сводами с пролетом 19 м.

Обширные окна в люнетах сводов, поднимающихся над более низкими частями объема, освещали пространство зала. Южная сторона его главной оси раскрывалась к открытому сверху плавательному бассейну, северная через компактный тепидарий вела к купольному залу горячей бани кальдария, выступавшему за пределы основного прямоугольника плана. Его громадное пространство было несколько сокращенной версией Пантеона (пролет 34 м) при большей по отношению к куполу высоте барабана, расчлененного на четыре яруса. К коротким сторонам прямоугольника плана примыкали палестры, окруженные помещениями для раздевания. Пространственные контрасты больших и малых помещений служили не только для драматизации восприятия — массивные конструкции последних гасили распор сводов. Термы Каракаллы могли единовременно принять до 1 600 человек.

Интерьеры терм императорского времени получали сложную пластическую разработку, непременным средством артикуляции которой служили архитектурные ордера (коринфский употреблялся наиболее часто). Для отделки поверхностей из кирпича и бетона использовались разнообразные сорта цветного мрамора; в нее включались скульптурные барельефы и росписи. Подчеркнутая роскошь свидетельствовала о значении сооружений, далеко выходящем за пределы утилитарных функций омовения и оздоровления физическими упражнениями. В обществе Римской империи увеличивались слои людей, не вовлеченные в активную производительную деятельность, все более погружавшиеся в праздное сибаритство, но сохранявшие значение политической силы.

Термы предлагали таким людям среду, благоприятную для интеллектуального и нравственного развития. В то же время общественные бани становились местом, где можно было пытаться консолидировать мнения, преодолевая процессы размывания общественных связей, сползания культуры к энтропии; они играли роль, прежде всего, общественных центров. Отсюда — та значимость, которую получило строительство и поддержание зданий терм в государственных программах империи, отсюда и стремление к жесткой упорядоченности системы их интерьеров, гигантизм, давящий на сознание, наконец — конкретное содержание метафор пространственной формы.

Характерна трактовка формы купольного кальдария терм Каракаллы. Изменение пропорций между барабаном и куполом сняло экуменические аллюзии, на которых основана метафора пространственной формы интерьера Пантеона. Цилиндрический барабан стал главным, что подчеркнуто включением в его систему пояса арочных окон, отделившего купол. Кольцо глубоких проемов по первому ярусу открывает интерьер к соседствующим пространствам. Это уже не завершенный в себе символ единства небесного и земного, но утверждение торжества упорядоченности земной жизни, где сильно звучит антропоморфная символика ордера.

В интерьерах терм Каракаллы, наряду с традиционной трактовкой ордера как стоечно-балочной конструкции (колонны, поддерживающие архитрав, который отсекает полуциркульное завершение арочных проемов), использована и принципиально новая форма, зрительно связывающая пяты крестового свода с вертикальной опорой - колонной (связь чисто символическая, так как свод является частью монолитной бетонной конструкции, объединяющей свод со стенами, как воспринимающими вертикальную нагрузку, так и гасящими распор, а мнимая опора — колонна — это лишь часть пространствообразующей оболочки, создаваемой в каменной облицовке). Таким образом, в систему архитектурных ордеров введен новый знак или, точнее, вариация знака, вызванная его применением в новых связях.

В использованной конструктивной системе естественно прямое соприкосновение между опорой и сводом, для римлян, однако, характерно стремление к компромиссу между традицией и радикальным новаторством. Между колонной и опорой крестового свода появился поэтому фрагмент антаблемента, образующий продолжение капители, бесполезное практически, но позволяющее сохранить привычную последовательность артикуляции и связи элементов. Вариант ордера, связывающий колонну с креповкой антаблемента в единстве устоя был воспринят как знак, допускающий самостоятельное применение. Такие устои, несущие скульптуру, или откровенно выполняющие одну лишь функцию — артикулировать пространство, внося в его оболочку ритм и пластику, стали активно использоваться в поздний период римской империи.

Мастерство, с которым римляне формировали сложные пространственные структуры громадных сооружений терм, лишилось своего предмета с одряхлением и распадом империи, а вместе с ней — античной культуры. Разрушение инженерных инфраструктур, щедро снабжавших водой города, заставило забросить термы. Вместе с упадком городов становились ненужными, разрушались и другие величественные постройки. Только зодчие Ренессанса, после более чем тысячелетнего забвения, начали исследовать руины, размышляя над былым величием построек. Но лишь барокко вернуло актуальность забытому искусству построения выразительной связной последовательности интерьерных пространств. В XVIII в. термы римлян становятся предметом особого интереса археологов и архитекторов (в числе их исследователей был Чарлз Камерон). Ими вдохновлены многие архитектурные фантазии Дж. Е. Пиранези, давшие толчок развитию романтического классицизма, как и визионерские образы Булле. Предметом особенно внимательного изучения и подражания термы стали для парижской Школы изящных искусств. В XIX в. вариации на тему их пространственной композиции были положены в основу многочисленных проектов, претендовавших на Большой римский приз этой школы. Можно сказать, что на них воспитывалась профессиональная культура позднего классицизма и «стиля второй империи» (проекты римских лауреатов М.-Ж. Пейра, 1786; Ж.-Л. Дюрана, 1780; Ш. Персье, 1786; А.-Л.-Т. Водуайе, 1783; Л.-А. Дюбю, 1797; Ж.-Н. Юйо, 1811; Ф. Дюбана, 1823; Л. Дюка, 1825; Л. Водуайе, 1824 и др.) [Lanten D. van. Architectural Composition of Ecole des Beaux-Arts from Charles Percier to Charles Gamier // The Architecture of Ecole des Beaux-Arts/Ed. by A. Drexlcr. L., 1977.].